Бюллетень. Номер двенадцатый. Культурная и научная жизнь «Дома А.Ф. Лосева»

В.П. Троицкий. Семинар «Русская философия». Хроника: февраль – апрель 2010 г. Заседание № 63 (11 марта 2010 г.)

Докладчик: Анна Игоревна Резниченко (РГГУ, Дом-музей С.Н. Дурылина в Болшево).

Тема: Проблема реального в русском философском контексте рубежа ХIХ—ХХ веков (к истории одного понятия).

Председательствующий: В.П. Троицкий.

Участвовали: Афанасьев С.В., Виноградова Е.Б., Волкова О.В., Ганин А.В., Жаданова В.В., Зайцев О.Ю., Заславская Е.Е., Иванова Е.В., Казанцев О.Ю., Компанцева А.Ю., Кудрин В.Б., Манин Н.Г., Марченко О.В., Меньшикова Е.А., Меньшикова Н.А., Миргородский В.Н., Половинкин С.М., Резвых Т.Н., Рожнов В.С., Русова Е.Н., Соколов Б.Г., Спиридонов М.В., Степанова Е.С., Тюлюбцев А.Н. Всего: 24 человека.

Тезисы доклада А.И. Резниченко: 1. Русская традиция на протяжении последних ста лет только то и делает, что успешно пытается схватить, утвердить и зафиксировать в слове, казалось бы, исчезнувшую реальность. Так, в знаменитом «Толковом словаре живого великорусского языка» Вл. Даля нет слова «реальность», есть лишь прилагательное «реальный» как «практический», «дельный» (пример: «реальное училище»). Эта же прагматическая интерпретация понятия присутствует и в статье Д.И. Писарева «Реалисты» (1864): реалист — это деятель и прагматик, «трезво» глядящий в глаза «действительности».

2. Однако философское различение между понятиями «реальности» и «действительности» принадлежало вовсе не «реалистическим» публицистам и не «позитивным» философам, а Вл.С. Соловьеву. В финале «Философских начал цельного знания» он вводит различение между «действительностью» и «реальностью» как natura naturans и natura naturata, «природы производящей» и «природы произведенной», из субстантивированного прилагательного оно становится полноценным философским термином.

3. В начале ХХ в., в период дискуссий между «идеалистами» (авторами сборника «Проблемы идеализма», 1902) и «реалистами» (авторами сборника «Очерки реалистического мировоззрения», 1904) происходит переосмысление слова: реально вовсе не то, что окружает нас, вовсе не действительность, не то, что «на самом деле». «Действительность» — лишь форма ставшего, осуществившегося мира. «Реальность» же есть «mare tenebrarum», неопределимая глубь бытия — и в то же время его фиксированный онтологический стержень. Но такое различение между «действительностью» и «реальностью» — полная противоположность тому, что утверждал Соловьев. Если для Соловьева «действительность» есть нечто более глубокое, первоначальное, внутреннее, «производящая природа» в отличие от «произведенной природы» реальности, то для Булгакова в 1905 г. эмпирическая действительность есть нечто «внешнее» по отношению к глубине мистической реальности, которая уж, во всяком случае, более реальна, нежели действительность.

4. Этот этап в становлении смысла слова получил свое дальнейшее развитие в полемике между Андреем Белым и Вяч. Ивановым о символической реальности. В свою очередь, итоги этих дискуссий стали основанием новой интерпретации реальности не только как «realiora» (сфера символической реальности), но и «ens realissimum» — важнейшего понятия средневековой схоластики, обозначающего сущность Бога как залог и основание конкретной вещи.

5. В 1905 г. Николай Бердяев четко обозначил границы связи категории «реального» и категории бытия или жизни. В сущности, все дальнейшая «судьба имени» связана с принятием или непринятием этой позиции. Несводимость — во всей семантической полноте — к английскому reality ни русского «реальность», ни немецкого Realitat (поскольку есть действительность и Wirklihkeit) чувствовал уже Владимир Соловьев. Однако слово жизнь на языке русской философии первой трети ХХ в. уже не синоним жизни биологической; и не изменчивый и текучий поток становления. Последнее, скорее, на языке тех лет, как раз и есть действительность. Жизнь — это то, что имеет свои «вопросы» и «запросы»; то, что может быть «живым», то, что можно приветствовать «с открытым забралом». Понимаемая так жизнь вопрошает сама и ответствует на вопрошания, поэтому поиски ее смысла, как чего-то сообщимого другому, воплощаемого в языке, сказанного — являются продуктивными. Понятие «жизни» (и понятие «реальности») не имеет какого-то одного устойчивого денотата. Строго говоря, «жизней» и «реальностей» может быть много: поскольку «пустая потенция» актуализируется, приобретая то или иное содержание, все зависит от иерархии содержаний, если угодно, от иерархии ценностей-форм, оформляющих это содержание.

6. В этих дескрипциях берет свое начало поле последующих интерпретаций. В начале ХХ в. тема «реальности» тесно сплетается с целым рядом немаловажных для тогдашней философской ситуации тем: темой «Я», темой «Незримого Града», а позже, в 1910-е годы, в связи с философской рецепцией имяславческих споров — с темой Имени.

7. Концепт «осмысленности жизни» — синоним «реального бытия» — в 1920-е годы передается и описывается в терминах «пронизанности светом», что сообщает понятию «реальность» дополнительные смыслы. «Свет разума» С.Л. Франка — равно как и «луч Солнца памяти» С.Н. Дурылина — есть форма проявления и присутствия «высшей реальности» в наличном бытии. Однако было бы неверным рассматривать эту модель как простое повторение платоновой модели оформления идеей материи (хотя от влияния Платона несвободна вся русская философская традиция и даже в кантианских ее частях): для платоника не существует понятия опыта. Для русской философии в ХХ в. реальность лежит не вне опыта, а содержится в нем самом.

Из вопросов и обсуждений: 1. Довольно оживленную дискуссию вызвало использование докладчиком некоторых материалов Л.Е. Габриловича (Галича), в частности, его критики русских поэтов-символистов в работе «Катехизис русского символизма» (1904). 2. Вызвало интерес также упоминание позиции В. Набокова с его особенно резким неприятием «реализма» в русской демократической литературе («любовь к действительности без взаимности») и напоминание о двух принципиально различных типах отношения к реальности — основанном на подражании и на теургии (реплика О.В. Марченко). 3. Обсуждался вопрос о месте имяславия в пределах старинного разделения «номинализм — реализм — концептуализм». 4. В завершение вечера, Е.В. Иванова рассуждала о необычайном разнообразии подходов к реальности и реализму в русской художественной литературе и об исключительном месте Вл. Соловьева на этом «широком поле».

К содержанию Бюллетеня

Культурная и научная жизнь «Дома А.Ф. Лосева»

Семинар «Русская философия». Хроника: февраль – апрель 2010 г.

Вы можете скачать Двенадцатый выпуск Бюллетеня /ЗДЕСЬ/