МОР ТОМАС (More Thomas) (1478 - 1535)

Страница 1

Стр. 1, [2], [3], [4], [5], [6], [7], [8], [9]

Осенью 1516 года в бельгийском городе Лувене вышла в свет книга, озаглавленная «Libellus aureus nec minus salutaris quam festivus de optimo republicae statu de que nova insula Utopia».

Латынь в ту эпоху (рубеж средневековья и Ренессанса) была языком учёных-гуманистов. Этот узкий круг образованных людей, для которых умирающий язык был обычным и привычным средством общения, заботился вовсе не о том, чтобы их работы стали мишенью для критики. Они, строго говоря, не очень-то печалились о строительстве будущего (лишь много позднее их стали называть «утопистами») — их волновало только мнение немногих друзей, собеседников-единомышленников, живших в других европейских странах.

Поэтому и автор новой книги, англичанин, совсем не спешил перевести свой труд на английский, чтобы ознакомить с ним своих сограждан. Сделано это было много позднее: только в 1551 году, уже после его смерти. И теперь-то на титуле книги стояло уже иное название: «ВЕСЬМА ПОЛЕЗНАЯ, ТАКЖЕ И ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ, ПОИСТИНЕ ЗОЛОТАЯ КНИЖЕЧКА О НАИЛУЧШЕМ УСТРОЙСТВЕ ГОСУДАРСТВА И О НОВОМ ОСТРОВЕ УТОПИЯ MУЖA ИЗВЕСТНЕЙШЕГО И КРАСНОРЕЧИВЕЙШЕГО ТОМАСА МОРА, ГРАЖДАНИНА И ШЕРИФА СЛАВНОГО ГОРОДА ЛОНДОНА».

С веками этот витиеватый заголовок начал сокращаться, усыхать и в конце концов ужался до одного-единственного, но зато очень ёмкого слова, которое стало, как и многие другие понятия — «стресс», «спутник», одинаково звучать на всех сущих языках мира. Уменьшился до слова равно ПОНЯТНОГО и ТУМАННОГО, полного своеобразной МИСТИКИ и многих ТАЙН (мы в этом убедимся), слова «УТОПИЯ».

Нигдея

Утопия есть слово греческое: «у» по-гречески значит «не», «топос» — место. Утопия — место, которого нет, фантазия, вымысел, сказка. Утопия в политике есть такого рода пожелание, которое осуществить никак нельзя, ни теперь, ни впоследствии, — пожелание, которое не опирается на общественные силы и которое не подкрепляется ростом, развитием политических, классовых сил. Владимир Ильич Ленин.

«Утопия» Мора была написана вскоре после первого путешествия Христофора Колумба. Европейцам открылись новые миры. Все жаждали описаний всякого рода необыкновенных путешествий, экзотических стран и народов. Идя навстречу этим пожеланиям, Мор и вкладывает рассказ о СЧАСТЛИВОМ острове в уста спутника Америго Веспуччи, бывалого португальского моряка и путешественника Рафаэля Гитлодея, с которым Мор якобы слу­чайно встретился в Брюсселе.

Мор изобретает расположенный где-то в Южном полушарии остров (он имел в ширину 200 тысяч шагов) Утопию, которым правит мудрый и справедливый царь Утоп, приведший скопище ранее грубого и дикого народа к такому образу жизни и такой просвещённости, что ныне они превосходят в этом всех смертных.

Любопытно, что многие тогда поверили в существование Утопии. Приняли вымысел Мора за чистую монету: находились даже добровольцы, готовые отправиться на по­иск блаженной страны. Авторы же многих позднейших сочинений на ту же тему в подражание Мору принялись описывать воображаемые «острова», «города», «земли», называя их утопиями. Возник целый утопический архипелаг, а слово «утопия» превратилось в коренное для многих родственных ему терминов — «утопизм», «утопист», «утопический» и так далее. Mоp, «отец Утопии», словно бы выпустил на волю микроб утопии, и этот микроорганизм принялся бешенно размножаться, инфицируя души как отдельных лю­дей, так и целых народов.

Тут, впрочем, стоит ещё раз вернуться (смотри эпиграф: цитату из сочинений Ленина) к СМЫСЛУ слова «утопия», ибо трактовка его далеко не однозначна.

Мор проявил большое остроумие. Вначале остров имел чисто латинское название «Nusquamam», что можно было перевести как «нигде», «никуда», «ниоткуда», «ни к чему», «ни для чего», «никак», «никоим образом». Однако эти слова выглядели всё же чересчур категорично и, главное, однозначно, поэтому хитрец Мор решает вмонтировать в латинскую фразу греческий «камешек».

Тонкость заключалась в том, что истинный смысл этого греческого новообразования, переданного в латинской транскрипции, оказывался двусмысленным. Комбинацию двух лексических компонентов греческого языка: u и topos («нет» и «место») можно было перевести как «вымышленная страна», «несуществующее место», как НИГДЕЯ. Но за непроницаемыми латинскими буквицами можно было разглядеть и второй смысл. Посчитать, что в «утопии» скрыты греческие eu и topos(«благо» и «место» — «евтопия»). И тут-то «утопия» уже превращалась в «благословенную землю», в «прекрасную страну»!

А что в действительности Мор имел в виду? Сие так и осталось неизвестным. Не исключено, что острослов-англичанин хотел застрелить сразу двух зайцев, что эти словесные выкрутасы, эту игру слов можно перевести и так: «СТРАНА ПРЕКРАСНАЯ, НО НЕСУЩЕСТВУЮЩАЯ».

Нигдея. Эта бездонная словесная «бочка», казалось, готова была вместить в себя всё — повесть об исчезнувшей Атлантиде, рассказы о Тарзане и ещё многое. Мифы, сказания о земном рае, сказки, восточные легенды. Аллегории, сатиру, приключения, робинзонады. Изображения всевозможных войн и космических ужасов, научную и псевдонаучную фантастику, романы ужасов. Трактаты по политической философии, футурологические про­екты, советы властителям; философские романы, религиозные эссе, романы о духовных и физиологических исследованиях, откровения мистиков и бредовые видения социальных экспериментаторов.

Удивительно, но вся эта прорва легко укладывалась в библиографию об утопии. Так удачный каламбур Мора, этого «закоренелого остряка», как его позднее называли знатоки утопизма, заставлял смешивать ХОРОШЕЕ с НЕСУЩЕСТВУЮЩИМ и ПЛОХОЕ с РЕАЛЬНЫМ.

Стр. 1, [2], [3], [4], [5], [6], [7], [8], [9]