Бюллетень Библиотеки истории русской философии и культуры «Дом А.Ф. Лосева». Вып. 18

К.В. Зенкин. Р. Вагнер в интерпретации А.Ф. Лосева

«Дом А.Ф. Лосева» сердечно поздравляет одного из ведущих исследователей творчества А.Ф. Лосева, члена Правления Культурно-просветительского общества «Лосевские беседы», постоянного участника научных семинаров и конференций, проходивших в «Доме А.Ф. Лосева», проректора по научной и творческой работе Московской консерватории имени П.И. Чайковского, профессора, доктора искусствоведения Константина Владимировича Зенкина с 55-летием!

Р. Вагнер в интерпретации А.Ф. Лосева

Р. Вагнер и А.Ф. Лосев – фигуры, порожденные различными эпохами, мировоззрениями, темпераментами, национальными и религиозными традициями: поздний немецкий романтизм и новая волна в русской религиозной философии Серебряного века, основанная на специфике православия — казалось бы, что их могло сближать. Тем не менее, увлеченность Вагнером и постоянное присутствие вагнеровской темы в научном творчестве Лосева не случайны. Анализируя творчество Вагнера, Лосев акцентирует наиболее существенные и близкие своему мироощущению темы и аспекты.

1. Музыкальность мира, рождение всех иных форм творческого мышления из музыки, точнее, из духа музыки. Лосев полемизирует с общепринятой точкой зрения, укоренившейся в музыковедении, что Вагнер, будучи реформатором оперы, стремился подчинить музыку драме (такой тезис действительно проводится красной нитью сквозь все важнейшие работы Вагнера). Однако Лосев, вслед за самим Вагнером, не останавливается на этом тезисе, а вскрывает его диалектику (ибо драма рождается из духа музыки). С максимальной решительностью Лосев восстанавливает историческую справедливость, подчеркивая, что Вагнер – прежде всего музыкант, а его философия, мифология, история и политика – продолжение музыкальных интуиций.

2. Цельность и единство мира Вагнера. В музыковедении также распространены мнения о множестве противоречий внутри вагнеровской художественно-мифологической «вселенной»: между творчеством и теорией, между революционностью и реакционностью взглядов Вагнера и др. Однако все противоречия также рассматриваются Лосевым диалектически и достигают определенного синтеза в выявлении общей, глубинной основы. Так, Лосев настаивает на тезисе о перманентной революционности Вагнера, что резко противоречило общепринятой точке зрения. В качестве внешней (поверхностной) причины данного шага возможно усмотреть известный контекст советской идеологии и стремление «реабилитировать» Вагнера. Однако была и значительно более глубинная и весомая причина. Понимая революционность максималистски расширительно (не только в качестве социального, но и мифолого-космического явления), Лосев обосновывает ее присутствие у Вагнера (как раннего, так и позднего) тем, что целью немецкого реформатора всегда оставалось «уничтожение мира, основанного на грехе».

Лосев убедительно показывает цельность вагнеровского мира, в частности, его независимость от философии Шопенгауэра (влечение к которой у Вагнера действительно было сильным на определенном этапе).

3. Мифология как путь построения картины мира и музыкально-драматического синтеза. Здесь Лосеву удается вскрыть символический смысл множества вагнеровских образов, особенно в тетралогии «Кольцо нибелунга», в ранней работе «Философский комментарий к драмам Рихарда Вагнера» (1921). Лосев делает существенный вывод о единстве философии и мифологии Вагнера: «Философия Вагнера не есть система понятий, а мистический символизм».

4. Лосев подчеркивает христианскую основу глубинной, порождающей идеи вагнеровского творчества: идеи жертвенной любви (любовной жертвы) как пути к спасению мира. Идея эта, проходя от «Летучего голландца» (1842) до «Парсифаля» (1882), в том числе и через полосу острой критики христианства со стороны Вагнера, и через переработку языческой мифологии, проявляется, что особенно интересно, не только в художественном творчестве, но также в специфическом, вагнеровском понимании природы музыки и ее задач. Любая самодостаточная единица (человек: Сента, Елизавета, Тристан, Изольда, Ганс Закс, Брюнгильда, Парсифаль, а также музыка) должна принести себя в жертву предмету своей любви, отрешившись от эгоистической самости, чтобы через это отречение по-настоящему осуществиться во всей полноте и выполнить свою мифологическую задачу. Ведь, по Лосеву, миф, как чудо, есть реализация высшего, идеального задания личности. Возможно, Вагнер был одним из тех, кто содействовал приходу Лосева к данной идее.

• К содержанию бюллетеня