Бюллетень. Выпуск пятнадцатый. Культурная и научная жизнь «Дома А.Ф. Лосева»

Семинар «Русская философия».
Заседание № 88 (22 марта 2012 г.)

Докладчик: Василий Яковлевич Перминов (МГУ).

Тема: Кант, Лосский и праксеологическая теория познания.

Председательствующий: В. П. Троицкий.

Участвовали: Азимова К. Э., Жаданова В. В., Китаева Е. Л., Меньшикова Н. А., Резвых Т. Н., Резниченко А. И., Родин А. В., Союзов А. Е., Тарантина Е. Ю., Чугунов В. П., Чусов А. В. Всего: 11 человек.

Тезисы доклада: 1. В настоящее время мы находимся в поисках связей между старой (дореволюционной) русской философией и современным российским философским мышлением. Эти поиски затруднены, прежде всего, тем обстоятельством, что наше современное философское мышление далеко уклонилось от традиционного русского. К сожалению, это уклонение было не прогрессом, а скорее уходом в тупиковые направления. Под видом марксистского материализма к нам пришел позитивизм, и наша современная философия еще далеко не освободилась от его влияния. Другие современные наши философы увлечены различными постмодернистскими идеями, которые также не имеют ничего общего с идеями и стилем традиционной русской философии. Не является ли в таком случае традиционная русская философия лишь некоторой музейной ценностью? Есть ли в ней позитивные идеи, которые мы могли бы сегодня сделать основанием новой философии?

2. Такого рода идеи, не потерявшие значимости, в русской философии, несомненно, есть. Я указал бы здесь на теорию мистической интуиции Н. О. Лосского, которая, на мой взгляд, является высшим достижением отечественной теории познания и которая еще не оценена должным образом ни западными, ни отечественными философами. На рубеже XIX-го и XX-го столетий, когда в теории познания сделались непререкаемыми субъективистские и конструктивистские течения, подчеркивающие роль активности сознания, Н. О. Лосский выдвинул идею непосредственной данности вещей в мистической интуиции и возможности их познания «в подлиннике», без их деформации активностью сознания. Активизму сознания он противопоставил некоторого рода здравый пассивизм, признание реальности вещей как таковых и строго отражательное истолкование сознания. На первый взгляд, эти идеи совершенно несостоятельны, ибо, как кажется, они отбрасывают нас назад к догматическому материализму и наивному сенсуализму. Однако, это внешняя оценка идей Н. О. Лосского, не схватывающая сути дела.

3. Главным объектом критики для Лосского является кантовская теория познания с ее идеей определения вещей на основе рассудочных категорий. Основной дефект теории Канта состоит, по Лосскому, в непроясненности механизма категориального синтеза. Если подведение явлений под категории обеспечивается системой трансцендентальных схем, представляющих собой временные отношения, то возникает вопрос о взаимодействии представления о времени с системой явлений: либо время само от себя вносит порядок в систему явлений, либо явления содержат в себе «метки», указывающие на их принадлежность к определенному временному отношению. Эта дилемма, считает Лосский, не прояснена Кантом, и, вследствие этого, вся его теория категориального синтеза теряет смысл. Но тем самым повисает в воздухе и вопрос о статусе окружающих нас вещей. Ставя под сомнение категориальный синтез, мы устраняем и кантовское обоснование объективности вещей.

4. Лосский отказывается от признания вещности за пределами сознания. Он убежден в том, что теория познания, признающая трансцендентное бытие в какой-либо форме, не может быть построена без противоречий. В этом смысле он более идеалист, чем Кант и, в общем, присоединяется к той группе философов, которые хотели очистить философию Канта от понятия «вещи в себе». Сознание для Лосского, — это монада, не имеющая окон, а вся его теория познания — это последовательно проведенный имманентизм.

5. Но имманентизм Лосского не тождественен субъективизму. Мистическая интуиция разделяет субъективно данное на две части: на собственно субъективное, зависимое от нашей воли и наших желаний, и на субъективное, которое от нашей воли и наших желаний не зависит. Эта последняя сфера субъективного получает у Лосского название транссубъективного. В теории познания Лосского, таким образом, нет понятия трансцендентного, но есть понятие транссубъективного. Здесь Лосский использует кантовский ход мысли, понимая трансцендентное лишь как незаконную объективацию транссубъективного. Всё вещное содержание мышления объективно в том смысле, что оно транссубъективно. Вещи — не комплексы ощущений и не конструкты сознания: они даны как объекты, имеющие статус транссубъективности.

6. Кантовское определение объективной предметности на основе категориального синтеза Лосский полностью отвергает. Заслуга Канта, по Лосскому, состоит лишь в том, что он выявил наличие в системе опыта внечувственных элементов. Мистическая интуиция дает нам не только вещи, но и отношения вещей (пространственные, временные, причинные). Сами эти отношения не могут быть восприняты отдельно от вещей, они даны вместе с вещами как общие формы их бытия. Эти отношения внечувственны, но не внеопытны. Лосский выдвигает здесь идею расширенного эмпиризма: опыт, в действительности, дает нам чувственную предметность вместе с внечувственными связями. Кант, выявив наличие внечувственного в опыте, ошибочно отнес его к познавательной способности субъекта. В действительности же это — общие формы бытия вещей, выявляемые мистической интуицией. Внечувственное, и в этом смысле внеэмпирическое, у Лосского не отрицается, но для него это не формы мышления, но прежде всего общие формы бытия вещей. От априоризма Канта Лосский возвращается к априоризму Лейбница, правда, с той разницей, что связь человека как монады с Богом как монадой всех монад заменяется у Лосского актами мистической интуиции.

7. Фиксируя предметы в окружающем нас мире, мы, по Лосскому, имеем дело не с комплексами ощущений, как говорят скептики-сенсуалисты, и не с конструкциями разума, как говорят рационалисты, но с предметами самими по себе, «данными в подлиннике» и с их реальными связями. Адекватная теория познания не может рассматривать предмет ни как явление, ни как конструкцию разума. «Коперниканский переворот» Канта в теории познания неосуществим и в нем нет необходимости при понимании предметного мира как выделяемого непосредственно в актах мистической интуиции.

8. В отношении теории Лосского можно поставить следующие вопросы:

• Каким образом опыт может давать нам представление о необходимых (внечувственных) связях, которые являются универсальными формами бытия всех вещей? Рационалистическая философия всегда исходила из того, что такой переход запрещен самой природой опыта как всегда ограниченного.

• Если реабилитировать наивную познавательную установку, которая исходит из веры в существование вещей как таковых, не зависимых от механизмов познания (именно такую задачу ставит Лосский), то почему нужно отвергать положение о трансцендентности вещей, которое является также частью наивной установки? Позиция Лосского не вполне последовательна, так как вера в существование вещей в подлиннике реабилитируется у него за счет отказа им в трансцендентном существовании.

• Что такое мистическая интуиция и может ли современная теория познания исходить из понятий, которые сами объявляют себя в качестве мистических и недоступных для рационального анализа?

9. Эти вопросы серьезны, но они не разрушают теорию Лосского. В действительности, в настоящее время под нее может быть подведен новый фундамент, основанный на понятии деятельности. Лосский безусловно прав в своем главном положении, состоящем в том, что вещи не комплексы ощущений и не конструкции сознания и что они даны нам в подлиннике. В настоящее время мы можем сказать, что вещи открываются для нас в своих свойствах не чувствами и не категориями, а деятельностью. Именно деятельность навязывает нам те свойства вещи, которые требуются ее природой и только через признание которых как реальных мы можем оказывать на нее воздействие. Все проблемы в системе Лосского решаются через признание того положения, что мистическая интуиция есть в действительности интуиция праксеологическая, а именно, общезначимая система представлений о вещах, навязанная практикой. Идея практики и праксеологического основания данности вещей позволяет оправдать мистическую интуицию и довести до конца критику кантовского «коперниканского переворота». Лосский прав, что адекватная теория познания не нуждается в такой субъективизации познания, которую стремился реализовать Кант. Объективность вещей навязана нам не чувствами и не категориальным синтезом, а реальными требованиями практики.

10. Праксеологическое истолкование мистической интуиции позволяет соединить идеи Лосского с исследованиями таких наших философов, как Э. В. Ильенков, И. С. Алексеев, П. В. Алексеев, В. Н. Сагатовский и многих других, которые стремились пересмотреть гносеологические понятия с точки зрения марксистского понятия практики. Этим соединением, как представляется, намечается некоторая сквозная линия отечественной теории познания, исходящая из факта непосредственной данности вещей, идущая от «живого опыта» А. С. Хомякова до наших «деятельностников» 1960-80-х годов. Соединение Лосского с Марксом может показаться не очень уместным, но история философии может и должна соединять отдельные идеи, а не учения в целом. Заслуги Маркса перед теорий познания нельзя перечеркнуть. Именно праксеологическое истолкование мистической интуиции устраняет ее мистицизм и вводит ее в теорию познания в качестве совершенно рационального понятия. Имеющие в настоящее время хождение истолкования мистической интуиции Лосского в качестве некоторого рода гносеологического варианта откровения не имеют права на существование, ибо они в действительности только мистифицируют теорию познания.

Из вопросов и обсуждений: 1. Доклад не вызвал подробного обсуждения и особых вопросов, возможно, ввиду его полной методологической ясности и конкретности. 2. На вопрос В. П. Троицкого, можно ли сблизить предложенную трактовку «интуитивизма» Лосского с известным направлением в польской школе праксеологии, докладчик ответил согласием, но прибавил, что подобное сопоставление еще требует внимательного исследования.

К содержанию Бюллетеня

Культурная и научная жизнь «Дома А.Ф. Лосева»

Семинар «Русская философия». Хроника: октябрь 2011 — апрель 2012 г.

Вы можете скачать Пятнадцатый выпуск Бюллетеня /ЗДЕСЬ/