Бюллетень. Номер одиннадцатый. Культурная и научная жизнь «Дома А.Ф. Лосева»

В.П. Троицкий. Семинар «Русская философия (традиция и современность)». Хроника: октябрь – декабрь 2009 г.
Заседание № 57

Заседание № 57 (29 октября 2009 г.)

Докладчик: Лев Дмитриевич Усачев (Дом-музей К.И. Чуковского).

Тема: Чуковский и философы.

Председательствующий: В.П. Троицкий.

Участвовали: Березин В.Б., Визгин В.П., Галкина Г.А., Гладкий Т.В., Дмитриева М.А., Жаданова В.В., Загорянская Т.М., Иванова Г.Г., Иванова Е.В., Иванова И., Кесова Н.С., Китаева Е.Л., Климачев Ю.С., Климачева В.А., Князева Т.Н., Манаха С.П., Марченко О.В., Митина С.Н., Митрова Н.Б., Моров В.Г., Половинкин С.М., Ракитина Н.Ф., Раскина Л.С., Резвых Т.Н., Резниченко А.И., Ретунская Е.Н., Русова Е.Н., Соболев А.В., Спектор В.Э., Спиридонова Г.П., Стрелецкая Л.П., Усачев Д.А., Шапкина В.В. Всего: 33 человека.

Тезисы доклада: Задача нашего выступления — приоткрыть внутренний мир Корнея Чуковского, знаменитого сказочника, переводчика, критика, литературоведа, мемуариста, психолога и парадоксальным образом забытого «социального» философа. Лекция посвящается светлой памяти Чуковского. 28 октября 2009 г. исполнилось 40 лет со дня его смерти.

Прожил он 87 лет и умер от желтухи в Кунцевской больнице. «Чуковский очень не хотел умирать» (воспоминания В. Непомнящего и А. Вознесенского). А родился он в Петербурге 1 апреля 1882 г. Незаконнорожденный сын крестьянки Е.О. Корнейчуковой, изгнан из 5-го класса гимназии по «указу о кухаркиных детях». Лев Коган указывает другую причину исключения из гимназии: посещение г. Корнейчуковым лекции по философии (профессор Ланге читал лекцию на тему «Иммануил Кант»). Чуковский и впрямь был на этой лекции, но в качестве оправдания ссылался на свой интерес к строкам из «Евгения Онегина»: «Поклонник Канта и поэт…». Интерес к поэзии и философии был у него огромный. Он сочинял своего «Одесского Евгения Онегина» и без разбору самостоятельно конспектировал труды Бокля, Дарвина, Спенсера, Михайловского, Спинозу, Канта, Гегеля, Маркса и Энгельса, греческих философов, Бердяева и др. Позже он сожалел, что не стал философом (помешала ранняя женитьба на М.Б. Гольдфельд и необходимость работать «фельетонистом по пятачку за строчку»). Он создал свою всеобъемлющую философскую систему «самодовления и самоцели в природе», излагал ее где попало и кому попало. Друг Чуковского — будущий теоретик сионизма В. Жаботинский оценил труд начинающего философа и устроил его статью об «искусстве ради искусства» в газету «Одесские новости». Осенью 1901 г. статья, озаглавленная «К вечно-юному вопросу» увидела свет.

Статья написана тяжеловатым языком. Но мысль там заложена простая. Чуковский пытался примирить две противоположные эстетические позиции — утилитаристов и сторонников чистого, независимого искусства. Он рисует следующую схему: к некоему центру сходятся прямые линии; в центре написано слово «Жизнь», на радиусах — все общественные проявления человеческого бытия — нравственность, наука, любовь, искусство, патриотизм, религия и т.д. Все линии ведут к одной цели, но ни наука, ни любовь, ни искусство не подозревают об этой цели; более того, они не должны подозревать об этой цели ради успешного ее достижения, они должны считать себя самодостаточными.

Самозабвенному служению литературе посвятил Чуковский всю свою долгую жизнь. Это — выбранный им путь. При этом он очень остро переживал само слово «Жизнь». Оно имело для него почти религиозный смысл. Рассказ о поездке Чуковского в Англию в 1903 г. «Цель всякого знания и работы — жизнь…» (Спенсер), «Мой Бог — жизнь, все равно где, все равно какая — бессвязно плетущаяся, вне доктрин, вне наших систем, вне наших комментариев, вне нашего знания» (дневниковые записи Чуковского на обратном пути в Россию).

Чуковский вернулся в Одессу, побывал на восставшем броненосце «Потемкине», уехал в Петербург. Там — его литературная деятельность, издание сатирического журнала «Сигнал». Знакомство с Федором Сологубом, философом и поэтом, превозносящим смерть, слабость, распад. «Что я могу? Как помогу?». Чуковский этому противопоставляет свои стихи из сказки «Телефон»: «Если могу — помогу». В каждом талантливом писателе Чуковский пытался подметить это жизнеутверждающее начало. Он нашел его в конце концов и у Сологуба, и у Леонида Андреева, и у Максима Горького, которого назвал «ненасытным жизнелюбцем».

Сам любя жизнь, Чуковский крайне резко и отрицательно относился ко всякой регрессивной, мертвой мысли. Полемика с Мережковским, которого «неистовый Корней» упрекал в овеществлении души, неумении понять и почувствовать живую душу человека. Мережковский, соглашаясь с такой оценкой, ответно упрекал критика в бессердечии. При этом оба мыслили примерно в одном направлении. Мережковский говорил о «Грядущем Хаме», а Чуковский о «Нате Пинкертоне», в образе которого придет к современной интеллигенции ее новое божество.

Статья о смерти интеллигенции «Нат Пинкертон и современная литература», где обсуждается и осуждается (едва ли не впервые в истории человеческой мысли) такое явление как кинематограф, оказалась пророческой. Ее читал и оценил Лев Толстой. Вокруг нее разгорелся спор между Василием Розановым и Чуковским. «Кто же судит о человеке по развлечениям?» — риторический вопрос В.В. Но, — возражает К.И., — «разве случайность, что именно греки создали олимпийские игры, англичане — футбол, а мы, русские, лапту? Ведь есть же в этом “закон”. И мне сдается, в игре и люди, и классы, и нации даже виднее, чем в “деле”. В “деле” многое делается насильно, нехотя, по общему шаблону, против воли, а игра для проявления душевных особенностей дает широчайший простор». Дальнейшая полемика с В. Розановым в печати доходила до открытых обвинений в мелочности (со стороны Розанова), в двуличности и равнодушии ко всему (со стороны Чуковского). «Где же ваше жизнелюбие?» — спрашивает Корней Иванович философа в открытом письме.

Для Чуковского самое святое, самое главное — любить жизнь. В своих произведениях, особенно в сказках, он неукоснительно следовал этому завету, прославлял жизнь. Его книга о русском языке называлась «Живой как жизнь». В кругу друзей, знакомых К.И. всегда был весел, приветлив, бодрился. Но мысль о смерти преследовала его всегда. Это связано, по-видимому, с бессонницей, преследовавшей его с двадцатилетнего возраста. «В неcпанье ужасно то, что остаешься в собственном обществе дольше, чем тебе это надо. Страшно надоедаешь себе — и отсюда тяга к смерти: задушить этого постылого собеседника, затуманить, погасить. Страшно жаждешь погашения этого я. У меня этой ночью дошло до отчаяния» (дневник Чуковского).

Спасало Корнея Ивановича и в молодости и в старости одно драгоценное свойство. «Назло всем передрягам и дрязгам вдруг ни с того ни с сего, без всякой видимой причины, почувствуешь сильнейший прилив какого-то сумасшедшего счастья. Особенно в такие периоды, когда надлежало бы хныкать и жаловаться, вдруг вскакиваешь с постели с таким безумным ощущением радости, словно ты пятилетний мальчишка, которому подарили свисток» (статья «Как была написана Муха-Цокотуха»). До конца не покидало Чуковского чувство светлой благодарности — просто за то, что ты есть. Рядом с понятием «Жизнь» Чуковский ставил такие понятия как «Музыка» и «Бог». Но с верой и музыкой у него не ладилось. «Я не верю в Бога и ничего не смыслю в музыке», — признавался он в дневнике после встречи летом 1968 г. с Марией Юдиной. Неужели таков итог его жизни?

Смерть и похороны Корнея Чуковского. Валентин Непомнящий вспоминает руку умершего, торчащую из-под простыни и до побеления стиснутую в кулак. Что это — воля к жизни? Или нечто иное? Может быть, Чуковский, умирая, вдруг воскресил в памяти стихи английского поэта Браунинга, которые сам, находясь в Лондоне, перевел вольным стилем:

Слабеющим ухом я слышу вопрос:
«Теперь оставляя земное,
Не видишь ли мир яко сонмище слез?»
Нет, Отче, я вижу иное.

Из вопросов и обсуждений: 1. Несколько расширяя и дополняя контексты, обрисованные докладчиком, Е.В. Иванова изложила и прокомментировала ряд обстоятельств одесского периода жизни Чуковского, которые существенно сказались на дальнейшей творческой эволюции писателя. 2. В свою очередь, философскую позицию Чуковского как, во многом, экзистенциальную охарактеризовал в своем выступлении В.П. Визгин. Он же напомнил, что в первой трети ХХ века мировоззрение многих европейских интеллектуалов тяготело именно к экзистенциализму.

К содержанию Бюллетеня

Культурная и научная жизнь «Дома А.Ф. Лосева»

Семинар «Русская философия». Хроника октябрь – декабрь 2009

Вы можете скачать Одиннадцатый выпуск Бюллетеня /ЗДЕСЬ/